Чарльз Буковски. Наемный убийца

С этими двумя Ронни договорился встретиться в немецком баре, в районе Сильвер-лейк. Было семь пятнадцать вечера. Он сидел один за .столиком и пил темное пиво. Официантка была блондинкой с чудесной жопой, а ее груди, казалось, того и гляди вывалятся из блузки.

Блондинок Ронни любил. Можно кататься на коньках по льду, а можно кататься на роликах. Блондинки - это катание по льду, все прочие - на роликах. Блондинки даже по-особому пахнут. Однако от женщин сплошь неприятности, а неприятности зачастую перевешивали для него удовольствие. Другими словами, цена была чересчур высока.
И все же мужчине иногда нужна женщина - хотя бы как доказательство того, что он в состоянии добиться ее благосклонности. Секс - дело второстепенное. Влюбленным в этом мире несладко, и так будет всегда.

Семь двадцать. Он знаком попросил официантку принести еще пива. Она подошла, улыбаясь, с пивом у самой груди. Такой она просто не могла не понравиться.

- Нравится тебе здесь работать? - спросил он ее.
- Конечно, здесь столько мужчин.
- Порядочных?
- И порядочных, и не очень.
- Как же ты их различаешь?
- Достаточно на них посмотреть.
- Ну а я что за мужчина?
- Вы-то? - Она рассмеялась. - Конечно, порядочный.
- Ты заслужила чаевые, - сказал Ронни.
Семь двадцать пять. Они сказали - в семь. Потом он поднял голову. Это был Курт. И с Куртом - еще один малый. Они подошли и сели. Курт знаком попросил кувшин.
- "Бараны" совсем не тянут,- сказал Курт.-
В этом сезоне я угробил на них пятьсот долларов.
- Думаешь, Протро свое отыграл?
- Ага, с ним всё кончено, - сказал Курт. - Ах да, это Билл. Билл, это Ронни.
Они пожали друг другу руки. Подошла официантка с кувшином.
- Господа, - сказал Ронни, - это Кэти.
- Ого! - сказал Билл.
- Да-а! - сказал Курт. Официантка рассмеялась и удалилась, покачивая бедрами.
- Пиво хорошее, - сказал Ронни. - Я жду здесь с семи часов, вот и успел распробовать.
- Тебе бы не стоило напиваться, - сказал
- Он надежен? - спросил Билл.
- У него прекрасные рекомендации, - сказал Курт.
- Слушай, - сказал Билл, - не надо только ломать комедию. Я же деньги плачу.
- Почем мне знать, что ты не легавый? - спросил Ронни.
- А мне почем знать, что ты не смотаешься с моими двумя с полтиной?
- три штуки.
- Курт сказал - две с половиной.
- Я только что поднял цену. Ты мне не нравишься.
- Твоя задница меня тоже не очень-то привлекает. Смотри, как бы я вообще все не отменил.
- Не отменишь. Таких дел вы не отменяете.
- Ты регулярно этим занимаешься?
- Да. А ты?
- Ладно, господа, - сказал Курт, - мне плевать, о чем вы там добазаритесь. Главное - пришлите мне с вашего договора тыщонку.
- Ты здесь самый везучий, Курт, - сказал Билл.
- Ага, - сказал Ронни.
- Каждый - специалист в своем деле, - сказал Курт, закуривая.
- Почем мне знать, Курт, а вдруг этот малый смотается с моими тремя штуками?
- Не смотается, иначе ему эта работенка больше не светит. Это единственное, что он умеет делать.
- Это ужасно,- сказал Билл.
- Что здесь ужасного? Тебе-то он понадобился, верно?
- Вообще-то да.
- И другим он бывает нужен. Говорят, у каждого человека есть к чему-то способности. У него способности к этому.
Кто-то опустил деньги в музыкальный автомат, и они сидели, слушая музыку и потягивая пивко.
- Эх, погонял бы я эту блондиночку, - сказал Ронни. - Часиков шесть бы ее своим концом погонял.
- Я тоже, - сказал Курт, - если б он у меня был.
- Давай возьмем еще кувшин,- сказал Билл.- Что-то мне не по себе.
- Тут не о чем волноваться, - сказал Курт. Он знаком попросил еще один кувшин пива. - Те пятьсот долларов, что просадил на "Баранах", я верну на "Аните". Двадцать шестого у них открытие сезона. Я пойду.
- Башмак будет участвовать? - спросил Билл.
- Газет я еще не читал. Но думаю, будет. Ему скачек не бросить. Они у него в крови.
- А Лонгден бросил, - сказал Ронни.
- А что ему оставалось? Старика приходилось привязывать к седлу ремнями.
- Но свой последний заезд он выиграл.
- Кампус придержал свою лошадь.
- Не думаю, что на скачках возможно надувательство, - сказал Билл.
- Для толкового человека нет ничего невозможного, - сказал Курт. - Я, например, отродясь не работал.
- Ага, - сказал Ронни, - зато мне вечерком предстоит работенка.
- Смотри, не провали дело, малыш, - сказал Курт.
- Провалов у меня не бывает.
Они умолкли и принялись за пиво. Потом Ронни сказал:
- Ну и где же эти треклятые деньги?
- Не волнуйся, получишь, - сказал Билл. - Хорошо еще, я прихватил с собой лишние пятьсот долларов.
- Они нужны мне сейчас. Все.
- Отдай ему деньги, Билл. А заодно и мне пришли мою долю.
Все до единой купюры были сотенные. Билл отсчитал их под столом. Сначала свои получил Ронни, потом Курт. Они пересчитали. Все норльно.
- Где это? - спросил Ронни.
- Возьми,- сказал Билл, протягивая ему конверт.- Здесь адрес и ключ.
- Это далеко?
- Полчаса. Поезжай по автостраде Вентура.
- Можно тебя кое о чем спросить?
- Конечно.
- Зачем?
- Зачем?
- Да, зачем?
- Тебе что, интересно?
- Нет.
- Тогда зачем спрашиваешь?
- Наверно, чересчур много пива.
- Кажется, тебе пора, - сказал Курт.
- Еще кувшинчик пивка, - сказал Ронни.
- Хватит,- сказал Курт,- иди. -
- Ладно, черт возьми, я пошел.

Ронни выбрался из-за столика и направился к выходу. Курт с Биллом сидели и смотрели на него. Он вышел на улицу. Ночь. Звезды. Луна. Уличное движение. Его машина. Он открыл ее, сел, поехал.

Ронни внимательно проверил улицу и еще внимательнее - адрес. Он поставил машину в полутора кварталах оттуда и вернулся обратно пешком. Ключ подошел к замку. Ронни открыл дверь и вошел. В передней комнате работал телевизор. Ронни пошел по ковру.

- Билл? - спросил кто-то. Он прислушался к голосу. Она была в ванной. - Билл? - снова сказала она. Он толчком распахнул дверь - в ванне она и сидела, очень светловолосая, очень белая, молодая. Она пронзительно вскрикнула.
Он сомкнул руки у нее на горле и затолкнул ее под воду. Намокли рукава. Она отчаянно отбивалась руками и ногами. Бороться было так трудно, что ему пришлось залезть к ней в ванну, прямо в одежде. Пришлось удерживать ее всем весом. Наконец она замерла, и он ее отпустил.

Биллова одежда оказалась ему не совсем впору, но по крайней мере она была сухая. Бумажник намок, но бумажник он не выбросил. Потом вышел на улицу, прошел полтора квартала пешком до машины и уехал.